Если человек может отказывать требованиям самой малой любви настоящего во имя требования самой большой любви будущего, то разве не ясно, что такой человек, если бы он всеми силами и желал этого, никогда не будет в состоянии взвесить, на сколько он может отказывать требованиям настоящего
во имя будущего, и потому, не будучи в силах решить этого вопроса, всегда выберет то проявление любви, которое будет приятно для него, т. е. будет действовать не во имя любви, а во имя своей личности.
Казалось бы очевидно, что, если одни люди могут, несмотря на признания благодетельности любви, во имя каких-то благих целей в будущем, допускать необходимость мучительства или убийства некоторых людей, то точно с таким же правом могут другие люди, тоже признавая благодетельность любви, допускать, тоже
во имя будущих благ, необходимость мучительства и убийства других людей.
Неточные совпадения
Сказать ли всю истину: по секрету, он даже заготовил на
имя известного нашего географа, К. И. Арсеньева, довольно странную резолюцию:"Предоставляется вашему благородию, — писал он, — на
будущее время известную вам Византию
во всех учебниках географии числить тако...
Когда я представлял себе мое
будущее, когда мечтал о
будущем, то чаще всего мне представлялось, что придется страдать и нести жертвы
во имя убеждений.
Наконец он повторил мне несколько раз, что какая бы ни была воля бога для
будущего, но что его теперь занимает только мысль о выкупе семейства; что он умоляет меня,
во имя бога, помочь ему и позволить ему вернуться в окрестности Чечни, где бы он, через посредство и с дозволения наших начальников, мог иметь сношения с своим семейством, постоянные известия о его настоящем положении и о средствах освободить его; что многие лица и даже некоторые наибы в этой части неприятельской страны более или менее привязаны к нему; что
во всем этом населении, уже покоренном русскими или нейтральном, ему легко будет иметь, с нашей помощью, сношения, очень полезные для достижения цели, преследовавшей его днем и ночью, исполнение которой так его успокоит и даст ему возможность действовать для нашей пользы и заслужить наше доверие.
Он работает, пойдет в экспедицию и свернет себе там шею не
во имя любви к ближнему, а
во имя таких абстрактов, как человечество,
будущие поколения, идеальная порода людей.
Если человек решает, что ему лучше воздержаться от требований настоящей самой малой любви
во имя другой
будущей большей любви, то он обманывает или себя, или других и никого не любит, кроме себя одного.
Космическое природное в евреях, что они имели общим с другими народами, стало оболочкой
будущего сверхприродного…» «Израильтяне сравнительно с другими народами были всего менее способны иметь свою собственную историю, менее всего исполнены того мирового духа, который увлекал другие нации к основанию великих монархий; они неспособны приобрести себе великое, всегда пребывающее
имя во всемирной истории, но именно по этой причине и были наиболее приспособлены стать носителями божественной (der göttlichen) истории (в противоположность всемирной)» (ib., 148–149).
— Не трудитесь отгадывать, — отвечал Горданов, — потому что, во-первых, вы этого никогда не отгадаете, а во-вторых, операция у меня разделена на два отделения, из которых одно не открывает другого, а между тем оба они лишь в соединении действуют неотразимо. Продолжаю далее: если бы вы и уладили свадьбу своими средствами с другим лицом, то вы только приобрели бы
имя…
имя для
будущих детей, да и то с весьма возможным риском протеста, а ведь вам нужно и усыновление двух ваших прежних малюток.
Не следует жертвовать любовью к «ближнему»
во имя любви к «дальнему», т. е. любовью к живому человеку, к личности
во имя любви к безликому отвлеченному человечеству, к
будущему устроению человечества.
Религиозная формация русской души выработала некоторые устойчивые свойства: догматизм, аскетизм, способность нести страдания и жертвы
во имя своей веры, какова бы она ни была, устремленность к трансцендентному, которое относится то к вечности, к иному миру, то к
будущему, к этому миру.
Ведь всё это требования любви, и все они переплетены между собою, так что удовлетворение требованиям одних лишает человека возможности удовлетворять других. Если же я допущу, что озябшего ребенка можно не одеть, потому что моим детям когда-нибудь понадобится то платье, которого у меня просят, то я могу не отдаваться и другим требованиям любви
во имя моих
будущих детей.
Если человек решает, что ему лучше воздержаться от требований настоящей, самой малой любви
во имя другого,
будущего проявления большей любви, то он обманывает или себя, или других, и никого не любит кроме себя одного.
— Насчет последнего я вас могу успокоить… В этом смысле
будущее ваше не так страшно. Ваши братья сумели собрать все возможное с заложенных и перезаложенных имений, и на вашу долю приходится сорок тысяч рублей, которые положены в банк на мое
имя,
во избежание каких-либо препятствий выдачи вам лично… Тотчас по освобождении вы получите их от меня.
Это — самоубийство народа, отказ его от великого прошлого и великого
будущего во имя корысти данного мгновения, из нигилизма, объявшего душу народную.
Суеверие общественного устройства, оправдывающее всякого рода насилие, до такой степени омрачило сознание людей нашего мира, что они, не видя тех сплошных, неперестающих грабежей, убийств, которые совершаются
во имя суеверия
будущего устройства мира, видят только те редкие попытки насилия так называемых убийц, грабителей, воров, не имеющих за собой оправдания насилия
во имя блага.
Но не говоря уже о всей несправедливости приложения отжившего закона возмездия к некоторым случаям насилия, оставляя безнаказанными самые ужасные и жестокие насилия, совершаемые государством
во имя суеверия
будущего устройства, приложение грубого возмездия за насилия, совершаемые так называемыми разбойниками, ворами, кроме того явно неразумно и ведет прямо к противоположному той цели, ради которой совершается.